В сети появился тизер "Чёрной пантеры". А я смотрю и думаю: А пусть Чёрную пантеру играет белый мужик! Ну вот Пол Беттани, например. А чего? После черной Гермионы и чёрного (суки! суки! суки! горите в аду!) Роланда это будет самый логичный шаг по дороге толерантности.

Ух ты! У меня ещё один отзыв.)))
Четыре положительных отзыва)) Четыре, Карл!

Написала третью главу. Чем дальше, тем сложнее— Мне необходимо поговорить с Ниганом. Сейчас. — Карл, уже порядком заведённый, третий раз повторил свою просьбу. Дуайт, чистящий арбалет — арбалет Дэрила, — даже головы не повернул. Жилистые плечи под потрёпанной курткой напряглись, по шее расползалась краснота. Дуайт злился, но терпел.

— Ниган занят. Иди-ка почитай чего-нибудь. — Дуайт изогнул обожжённые губы в издевательской усмешке. Выглядело это жутковато.

Упоминание о библиотеке только подлило масла в огонь: от нечего делать Карл действительно заходил туда, взял пару книжек, которые так и не дочитал, а вот ощущение собственной бесполезности только усилилось. Кто вообще сейчас читает?

От сильного рывка Дуайта развернуло, он чуть не выронил короткий толстый болт, который прилаживал в жёлоб.

— Я сказал, что хочу поговорить с Ниганом. Где он? — На секунду Карлу показалось, что Дуайт его ударит, возможно, забьёт болт в оставшийся глаз; тот сдержался, хотя усмехаться перестал.

— Думаешь, тебе всё можно? На особом положении, щенок? Долго это не продлится, и я сам с удовольствием выпущу тебе…

— Дуайт! — Рядом возникла Лора, блондинка с татуировкой на шее. С ней Карл встречался в библиотеке, она ему кивала почти по-дружески, но сразу поспешно уходила, пряча потрёпанные книжные томики под полой куртки. Карл воображал, что это любовные романы, вроде тех, что читала мама, с томными красавицами в пышных платьях на обложке.

Лора оттеснила Карла от Дуайта:

— Ниган с жёнами, не стоит его беспокоить, он приказал… — Но Карл её не слышал, уже шагал в знакомый коридор. Стучаться он не стал: так себя успел накрутить за недели вынужденного одиночества, что просто толкнул со всей дури дверь, влетел в комнату, набрав воздуха в грудь, и замер.

Ниган сидел в кресле, полностью одетый, в отличие от стоящей перед ним на коленях женщины. Сначала Карл увидел лишь изящно изогнутую линию спины и рыжие волосы, разметавшиеся по белой коже. Потом она отвела упавшие на лицо пряди, томно вздохнула, причмокнув, и продолжила сосать член, растянувший её губы в ярко-алое кольцо.

Воздух вырвался у Карла из лёгких, словно из проколотого воздушного шарика.

Ниган поднял голову, заметил его; женщина, видимо, что-то почувствовав, дёрнулась, пытаясь отстраниться, но ей не позволили. Ниган намотал медные пряди на кулак, вынуждая её нагнуться ниже, пошлёпал по губам головкой:

— Хочешь его? — Никогда Карл не слышал, чтобы Ниган говорил так; он почти ощущал, как голос скользит по коже, словно потёртая замша отцовской куртки, или гладкий нагретый ствол кольта, или шкурка подстреленной Дэрилом белки.

— Хочешь? Покажи мне, как ты его хочешь. — Этот сукин сын продолжал смотреть прямо на застывшего у двери Карла. Смотрел и улыбался снисходительно, насквозь Карла видел, понимал, что тот чувствует.

— Возьми мой хрен в рот. Возьми его весь, ты же хочешь меня порадовать?

Женщина что-то невнятно промычала, Карлу услышал влажный хлюпающий звук, потом ещё и ещё. Он знал, что сейчас непристойно растянутые тонкие губы скользят вверх и вниз по члену, но сам смотрел только на Нигана. Видел, как у него темнеют глаза, напрягается линия челюсти, слышал тихое вкрадчивое:

— Хочешь его? Мой хрен? Покажи мне. Порадуй. Ещё, ещё глубже, вот молодец, умница…

Надо было отвести глаза или выйти, но он не мог. Мгновенное возбуждение, грязное, стыдное, не давало и шагу сделать; и Карл стоял, слушал, как Ниган хриплым мурлыкающим шёпотом приказывает взять глубже, сжать губы плотнее. В висках послышался знакомый перестук, ладони взмокли, а низ живота словно стиснуло раскалённой безжалостной рукой.

Наконец Ниган громко застонал, вжимая голову женщины в пах, и до Карла донеслись странные звуки. Будто кошка подавилась чем-то. Он отмер, вывалился в коридор и на ватных ногах пошёл к себе.

Увиденное так и стояло перед глазами, словно выжженное на сетчатке — не забудешь. И голос, звучащий в ушах, тихий ласкающий шёпот. Карл сел на кровать, потом лёг, вскочил, прошёлся, бесцельно двигая стул, поправляя лежащие на столе книги. Возбуждение никуда не делось, молния давила на член, а в голове был полнейший бардак, но он скорее руки себе дал бы отсечь, чем решил проблему, как раньше в Александрии. Чувствовал себя извращенцем, как ни посмотри: его либо возбудило насилие над женщиной, либо этот старый садист.

В дверь постучали, тихо, даже деликатно.

— Что? — Карл рывком распахнул дверь.

— Мне тут передали: ты хотел меня видеть? — Ниган благодушно улыбался, почёсывая заросший щетиной подбородок. — Неужто врут?

Он подождал ответа:

— Так я могу войти?

Карл кивнул, отходя от двери. Он не знал, что сказать. Извиниться? Ворвался в комнату в неподходящий момент. Стоял там. Таращился. В таких случаях полагается извиняться.

— Я… — Нужные слова не находились.

— Да? — Удобно устроившийся в кресле Ниган сложил ладони домиком и смотрел с искренним интересом.

— Мне не стоило… так… врываться, — выдавил Карл, чувствуя себя нашкодившим школьником. Уши и щёки у него уже пламенели.

Ниган несколько томительно долгих секунд любовался, потом расхохотался, вытянув длиннющие ноги через всю комнатёнку и запрокинув голову.

— Малыш Карл Граймс! Краснеешь, будто никогда не таскал папину порнушку. Или… — Он подался вперёд, вглядываясь. — Или не таскал? Ты для этого слишком хороший, а? Ребёнок?

Карл упорно рассматривал носки запылённых ботинок. Видел ли он папину порнушку? Ответ: нет. Да апокалипсиса его интересовали трансформеры, кто быстрее — Флэш или Ртуть, согласится ли Бекки Роган сесть с ним в школьном автобусе. После того, как привычная жизнь полетела в тартарары, порножурналы были в самом конце списка необходимых для выживания вещей: воды, еды, оружия, лекарства, тёплой одежды, удобной обуви, топлива, батареек и многого другого.

Нет, он, конечно, видел, как отец целует Мишонн, а Гленн обнимает Мэгги, но это не было так грязно, так по-животному откровенно.

Получается, первое в своей жизни порно он увидел десять минут назад. Знаменательный день, что тут скажешь.

— Итак, зачем ты хотел меня видеть? Не для беседы же о пестиках и тычинках, пчёлках и птичках? — Судя по голосу, Ниган развлекался вовсю.

— Дай мне какое-то дело, что-нибудь. — Карлу, обрадованному сменой темы, легче далась в общем-то непростая просьба.

— Вот как? Дело тебе дать? — Ниган перестал смеяться. — Согласен, значит, на меня работать? А если я тебя пошлю в Александрию дань собирать? Или прикажу пристрелить какого-нибудь строптивца с дерзким взглядом? Ты сделаешь?

— А ты прикажешь? — Карл оторвался от созерцания ботинок, угрюмо посмотрел из-под отросшей чёлки.

— Нет. — Ниган пружинисто встал. — Не прикажу, малыш Карл. Поедешь с Лорой. Проверишь ловушку для ходячих, подстрахуешь её, а она — тебя, понял?

Карл облегчённо кивнул. Благодарить он не станет, достаточно побыл сегодня воспитанным мальчиком.

— Ага! Чуть не забыл. Подойди-ка сюда. — Ниган достал что-то из кармана штанов. Видя, что Карл медлит, сам подошёл, в один шаг пересёк комнату.

— Фрэнки, ну, та рыжуля с умелым ртом, ты видел. — Карл сглотнул, в горле мгновенно пересохло от воспоминаний. — Она тебе передала кое-что.

Карл почувствовал, как Ниган уже знакомым движением забирает ему волосы в хвост, убирая с лица чёлку, закрепляя на затылке хвост с помощью резинки.

— Вот так. — Отпускать его Ниган не торопился, Карл почувствовал лёгкое прикосновение к шее, горячее дыхание на коже. В паху снова плеснуло обжигающе горячим, когда Ниган прошептал ему:

— И мальчик, постарайся, чтоб тебя не сожрали там, за воротами. Я буду огорчён и разочарован. Но я расстроюсь ещё больше, — пальцы на шее сжались строгим ошейником, — если ты выкинешь какую-то глупость вроде побега или встречи с папочкой. Понимаешь?

— Да. — По позвоночнику побежали мурашки, по ощущениям размером с кулак.

— Не расстроишь меня, мальчик? Ты ведь хочешь меня порадовать? Скажи это. — Карл повернулся. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Нигану в глаза.

— Я не расстрою тебя.

— Вот и умница. Потому что, если ты надумаешь обмануть меня… — Ниган заботливо убрал со лба Карла выбившуюся прядь и продолжил, доверительно понизив голос: — Я поеду в Александрию, отловлю боевую дамочку с катаной и заставлю твоего отца её выпотрошить.

Компанию Карла Лора приняла без восторга, но и без открытой неприязни, она просто молчала, ограничиваясь лишь необходимыми инструкциями:

— Выйди из машины. Подержи здесь. Проверь провод. Стой у машины. Садись в машину.

Но Карл и не стремился познакомиться поближе, он наслаждался поездкой и возможностью выбраться из мрачных стен Святилища.

— Будешь? — Лора протянула флягу с водой, на загорелом запястье болтался легкомысленный браслет из розовых и голубых пластиковых бусин. Заметив взгляд Карла, она раздражённым жестом поправила манжет куртки.

— Я отойду, посматривай по сторонам. — И зашагала к придорожной полосе. Далеко отходить не стала, расстегнула штаны, присаживаясь тут же, на обочине, заросшей травой.

Карл отпил из фляги, осмотрелся, старательно отворачиваясь от Лоры. Долгое путешествие в группе быстро излечивает от ненужной стеснительности, но ему всё равно стало неловко.

Было что-то извращённое в том, что молодая красивая девушка вот так вот запросто справляла нужду в его присутствии. Он услышал шорох ткани — Лора натягивала брюки, — потом лёгкий вскрик и сдавленное ругательство.

— Эй! В машине, в бардачке, кусачки, принеси! — Лора лежала в траве, запутавшись ногами в колючей проволоке. Карл пошарил в бардачке, кусачки нашлись под пухлым потрёпанным томиком. На обложке надпись «Любовь под пальмами» и красотка в розовом платье. Фыркнув, он зашагал к Лоре, старательно пряча улыбку. Она подозрительно нахмурилась, словно ждала насмешки, но тут её глаза распахнулись:

— Сзади!

Из придорожных чахлых кустов вышла, покачиваясь, тощая фигура в лохмотьях. За ней ещё одна. И ещё. И ещё. И ещё. Не стадо, но довольно внушительная группа заковыляла к замершей Лоре, булькая и хрипя разложившимися глотками.

Карл потянулся было к кобуре, но её не было, оружия ему не дали, так далеко доверие Нигана не простиралось

— Пистолет. — Он бросил кусачки на землю рядом с Лорой, нетерпеливо протянул руку. — Быстрее!

Несколько мгновений она колебалась, потом молча отдала ему оружие.

Глок-17 приятной тяжестью лёг в ладонь, Карл по выжженной на подкорке привычке проверил количество патронов, осуждающе покосился Лору: обойма была неполная, всего семь. Прицелился в ближайшего ходячего, выстрелил — голова мертвеца разлетелась, как гнилая тыква, потом так же взметнулась смрадным фонтаном ещё одна. Карл стрелял, но уже понял, что одним стволом проблему не решить, патроны скоро закончатся, а запасная обойма в машине.

Лора щёлкала кусачками, но торопиться не могла: шипы проволоки чернели от заражённой крови. Одна царапина — и для неё всё будет кончено.

Бах! Бах! Бах! Осталось два выстрела. Пока он добежит до машины, достанет обойму, перезарядит пистолет, его новая напарница станет бывшей напарницей. Бах! Один патрон.

Лора, упрямо сжав губы, споро перерезала проволоку. Она не сдавалась, как не сдалась бы Мэгги. Или Розита. Или Саша.

Бах! Он по инерции нажал на спусковой крючок, в ответ раздались только глухие щелчки. За спиной зло с присвистом выдохнула Лора. Карл обернулся: бледная до синевы, стиснув зубы, она сражалась со стреножившей её проволокой. Бросила на Карла короткий взгляд, но ничего не сказала, ни о чём не стала просить, только кусачки стиснула так, что костяшки пальцев побелели. Она не ждала от него помощи, и это было правильно. Это было честно. Они друг другу никто. Хуже, чем никто — враги. И она, и все, кто с Ниганом, заслужили смерть, так что пусть не смотрит, не просит. Ходячие были совсем близко, и Карл сделал крохотный шаг назад, отступая. Он знал, что будет через минуту: зомби тупым голодным инстинктом поймут, кто здесь жертва, и набросятся, начнут раздирать на части, жрать, утоляя неутолимый голод. Лоре повезёт, если горло перервут сразу.

Лора обернулась, посмотрела на Карла, уже не бледная, а словно посеревшая от ожидавшего впереди ужаса, но просить не стала. Перехватила поудобней кусачки, плюнув на проволоку, готовясь биться до конца.

— Не останавливайся. — Доставая нож, он шагнул вперёд, вставая между ней и ходячими, как встал бы между ходячими и Мегги, или Сашей, или Тарой, или любым другим членом его семьи.

В Святилище возвращались молча, но это уже была другая тишина, когда слова просто не нужны. Ты и так знаешь, о чём думает и что чувствует сидящий рядом. И он тоже знает, что думаешь ты. На прощанье Лора протянула руку и, заметив, что Карл, не сдержавшись, снова глянул на браслет, пояснила негромко:

— Это брат сделал для меня. Давно. Ещё до всего этого. Он был хорошим мальчиком. Добрым.

Что случилось с хорошим и добрым мальчиком, Карл спрашивать не стал.

К удивлению Карла, работать с Лорой оказалось комфортно (удобно), почти как с Мегги или Розитой. Немногословная, прямолинейная, но в общем-то незлая, она оказалась хорошим напарником. Работа была несложная: проверять, на месте ли ловушки, осматривать территорию, не движется ли к границам стадо ходячих. Они объезжали не только лес и шоссе возле Святилища, но патрулировали земли вокруг Хиллтопа, Александрии и Королевства.

Когда Карл спросил об этом Лору, та пренебрежительно дёрнула плечом:

— Грегори до чёртиков боится высунуть тощую задницу за ворота, а Иезекииль слишком занят в своём чокнутом драмкружке, исполняя роль короля Лира, чтобы беспокоиться о ходячих.

Она помолчала, потом добавила:

— А Нигану не всё равно. Спасителям не всё равно.

Оторопевший Карл еле удержался от расспросов о том, как девушка, знающая о Шекспире, связалась со сбродом вроде спасителей.

Хотя Карл никогда бы себе в этом не признался, но он уже не мог считать всех спасителей сбродом. После первой вылазки жители Святилища не смотрели сквозь него: с ним здоровались, иногда подначивали, вполне по-дружески, даже давали советы. Карл подозревал, что в этом неожиданном всплеске дружелюбия немалая заслуга Лоры, которая рассказала о случившемся.

Спасители перестали быть безликой толпой опасных чужаков, обретали имена, характеры, привычки.

Неуклюжий увалень Дэвид, подаривший Карлу новый нож взамен сломанного на шоссе. Доктор Эммет, осматривавший заживающую глазницу. Ехидная и языкастая Фрэнки, не упускавшая случая вогнать Карла в краску, припоминая ему при каждом удобном случае его промах. Грустная молчаливая Эмбер и Марк, следящий за ней глазами выброшенного на мороз щенка, когда думал, что никто этого не видит. Хотя видели и замечали все.

— Парень доиграется, — брюзжал вечно всем недовольный Гэвин, — себя подставит, Эмбер подставит. Всех подставит.

— Угу. — Дэвид, чистящий ножи, свой и Лоры, сидящей, скрестив ноги, на продавленной койке и читающей очередной роман, только кивнул.

— Марк — парень неплохой. Дурак, конечно, но рожа смазливая. Была смазливая, — поправился гнущий свою линию Гэвин. — Поискал бы себе кого другого. От Эмбер одни неприятности.

— Угу. — Спорить Дэвид не собирался, проверил подушечкой пальца остроту лезвия.

Карл, сидящий тут же и наблюдавший за плавным скольжением точильного камня по клинку, поёжился. Он помнил, как наказывали Марка.

— А что, парень, — Гэвин цепко взглянул на него, — как поступают в Александрии? Или вы там без руля и без ветрил плывёте на одной демократии?

Лора коротко фыркнула, но продолжила притворяться, что читает.

— Мы не наказываем! — возмущённо начал Карл и осёкся. Это было неправдой, потому что они наказывали, но не истязали, не мучили, намеренно стараясь унизить.

Шейна, предавшего отца, убили. Он сам и убил. Мерла оставили прикованным на крыше, но это всё равно что убить. Кэрол отец выгнал, но это ведь тоже всё равно что убить. И был ещё Пит. Отец спал с его женой, тихой блондинкой с мягким голосом и приветливой улыбкой, а потом убил Пита. Или сначала убил, а потом переспал? Неважно.

Карл молчал, не зная, что сказать, потом пожал плечами:

— Мы не наказываем утюгами. Можем изгнать из общины, если ты напал на кого-то или украл.

— Вот оно ка-ак, — протянул Гэвин. — Ну, не знаю. Или в безопасности с обожжённой мордой, или целый, но один и среди толпы ходячих? По мне, так на хер морду.

— Да кому твоя-то морда сдалась, никакой хер не встанет, — пробасил Дэвид, убирая наточенные ножи.

Завязавшуюся перепалку Карл слушать не стал, махнул на прощанье Лоре и пошёл к себе. На душе почему-то было пакостно, и разбираться в этой пакости совершенно не хотелось.

В закутке, возле грядок с томатами, где обычно собирались желающие посплетничать и не желающие привлечь лишнее внимание номера, слышалась какая-то непонятная возня. Карл расслышал чей-то испуганный писк и раздражённое злобное шипенье человека, теряющего терпение.

— Эй! У нас уговор, забыла? Я же принёс тебе чёртовы таблетки, так что хватит ломаться!

Ответа Карл не разобрал, только сбивчивые всхлипы.

— Ты меня что, динамишь, что ли, сучка! — злился мужчина. Карл подошёл ближе, но тот даже не заметил.

— Привыкла вот так нормальных парней отшивать, да? По тебе сразу видно, что сука эгоистичная, да только время теперь другое!

Наконец Карл его узнал. Неприятный длинноволосый хлыщ по имени Джаред, один из тех, кто в детстве отрывает крылышки мухам, а потом всю сознательную жизнь ищет жертву послабее. Чует беззащитных и слабых, но в жизни не свяжется с тем, кто готов дать отпор. Девчонка, жавшаяся к стене, отпор дать точно не могла. В свете прожектора можно было разглядеть светлые волосы, тонкие запястья, хрупкие ладони: девушка неловко пыталась отпихнуть Джареда, но только раззадорила мужчину. Позабавленный её неумелым сопротивлением, он упорно толкал девушку в неосвещённый угол.

— Ты поиграть со мной решила, сучка? — Послышался шлепок, голова девушки мотнулась в сторону. — Привыкла парнями вертеть, мелкая шлюшка?

Он быстро протянул руку, ущипнул девушку за грудь, облизнулся, причмокнув, даже в тусклом свете можно было увидеть, как масляно заблестели его глаза.

Блондинка, взвизгнув, прижала руки к груди, но на помощь не звала, только всхлипывала.

Досматривать Карл не стал, тратить время на увещевания тоже: в висках уже отбивали знакомый ритм раскалённые молотки. Он с силой толкнул Джареда, пытаясь приложить головой об угол стены. Манёвр бы удался, но девушка в последний момент перевела на него удивлённо-испуганный взгляд, и Джаред, сообразив, что за спиной кто-то есть, шагнул в сторону, так что удар вышел слабый, смазанный.

Джаред вскинулся по-звериному, но, когда увидел Карла, расслабился, по губам у него зазмеилась паскудная ухмылка.

— Шёл бы ты мимо, щенок. У нас тут всё путём, верно?

Блондинка посмотрела на Карла испуганно-заискивающим взглядом уличной собачонки. Такие сами падают на спину, подставляя беззащитный живот под удар, даже зубы не посмеют оскалить, безропотно принимая всё, что им достаётся.

Тощая, с цыплячьей шейкой, тонкими светлыми волосами, неряшливым нимбом растрепавшимися вокруг головы, она чем-то неуловимо напоминала Бет. Ту Бет с фермы, которая решила сдаться, лечь и умереть. Испуганную Бет. Жалкую Бет. Сдавшуюся.

Только рядом с Бет была Мэгги, и мама, и Лори, а с этой кто?

Перестук в голове превратился в невнятный рёв, Карл стиснул зубы и ударил, как учили, целясь в точку над переносицей. В этот раз получилось: Джаред взвыл тоненько, по-бабьи, схватился за нос. Сквозь плотно сжатые ладони сначала медленно, потом всё быстрее засочились капли крови, чёрные в неверном свете прожектора.

— Иди отсюда. — На девушку Карл не отвлекался, понимая, что ничего ещё не закончилось. — Быстро!

Она стояла, топчась на одном месте, словно не знала, как поступить, потом мотнула головой, то ли благодаря, то ли прощаясь, и исчезла в темноте двора.

— Ах ты, сучёныш! — Джаред смотрел широко распахнутыми, мутными от боли и злобы глазами. — Я тебя урою! Слышишь? Я тебя урою!

Тратить слова на ответ Карл не стал, потянулся за ножом, но достать не успел: Джаред заметил движение и бросился. Он был крупнее, тяжелее, так что они оба покатились по земле, задыхаясь, хрипя от бешенства, нанося беспорядочные удары, не обращая внимания на боль.

Карл не сдерживался, бил в полную силу, неосознанно радуясь возможности выплеснуть скопившуюся злость.

Довольно скоро Джаред подмял его под себя, уселся на спину, сжимая рёбра коленями и заломив руку назад.

— Ну что, сучёныш? — пропыхтел в ухо, капая на шею кровью из разбитого носа. — Я говорил, я тебя урою! Говорил? Ты у меня землю жрать будешь!

Карл попытался вывернуться, но получил такой сильный удар по почкам, что внутри загудело от боли. Он сдавленно застонал, заскрёб пальцами по земле.

— Нет уж, сучёныш, не вывернешься! — Джаред вцепился в волосы, заставляя выгнуть шею назад до хруста в позвонках, а потом с силой приложил лицом о землю. И ещё раз.

— Получи! Сучёныш!

Карл слепо заморгал, кровь из рассечённого лба заливала здоровый глаз, так что он ничего не видел, и это оказалось страшнее всего. Что если он теперь останется слепым?

Карл забился, беспорядочно, как попавшее в капкан животное, силясь высвободиться, но Джаред не собирался давать ему и шанса.

— Куда собрался? Я с тобой ещё не закончил! — Он снова ударил так, что Карл обмяк, прекратив сопротивление. В ушах звучал тонкий назойливый звон, в боку что-то хрустнуло, и теперь при каждом вздохе там жгло огнём.

— Уже не такой наглый, да? — Джаред перевернул его на спину, снова уселся сверху. — А знаешь что? Я придумал, что с тобой сделаю!

Карл почувствовал, как к щеке прижалось что-то холодное.

— Я тебе второй глаз выну, сучёныш! — пообещал Джаред, его кислое дыхание било в нос. — И найду девку, которую ты благородно пытался защитить, отымею её во все дыры, чтоб визжала, как свинья! А потом скатаюсь в Александрию и развлекусь там с какой-нибудь цыпочкой! Что ты тогда будешь делать, а? Что? Что?

Карл неожиданно для себя рассмеялся: подобное он уже видел, правда, в прошлый раз он, так сказать, сидел на галёрке, зато сейчас — в первом ряду.

— Чего ржёшь? — Лезвие на щеке дрогнуло, и нажим ослаб, всего на пару секунд, но их Карлу хватило, чтобы, рванувшись вперёд, впиться Джареду в шею, намертво стискивая зубы.

Над головой раздался полузадушенный вопль, Джаред, не ждавший нападения, в панике забыл про нож, просто молотил руками, тянул за волосы, пытаясь оторвать от себя Карла, но тот только крепче стискивал зубы, захлёбываясь чем-то горячим, солёным, что заливало лицо, мешало дышать и видеть. Он только чувствовал, как на нём судорожно, словно гигантская рыбина, выброшенная на берег, бьётся тело, как судороги эти становятся всё слабее, тише, и тише, и тише… И, рыча, стискивал челюсти сильнее.

Карл не слышал, как двор огласился криками, не видел бестолковой суеты вокруг. Но вдруг чьи-то уверенные сильные пальцы надавили на щёки, заставляя разжать челюсти, и он услышал чей-то спокойный голос совсем рядом:

— Пусти его, мальчик. Уже всё. Пусти.

И тогда он отпустил.

Я и не знала, что в фандомах есть настолько отбитые на голову люди. Критиковать пейринг! Пейринг, Карл!
То есть на полном серьёзе утверждать, что Ниган/Рик - это канон - нормально! Писать, что у Нигана есть "чёрненькая курточка" - нормально! Писать, как Рик говорит, что совесть его загрызать не будет - нормально, а сука, Ниган/Карл - это пейринг богомерзкий, педофильский и быть такого не может!!! Серьезно???
Одна дева в комментариях под каганом на слюну изошла, доказывая, как невнимательно мы сериал смотрели. Ведь в сериале Ниган говорит, что хотел бы себе такого сына, как Карл. -Сына!! Сына! Мерзкие вы, каганцы!, - шипела дева. - Ниган бы никогда! Карл бы ни за что!
Блин...

Мне не почудилось? В "Пиратах 5" действительно была голова Рика Граймса? Типа такая ответочка от Деппа прилетела?
Кстати между Салазаром и молодым воробьем огонь-огонь-искры!

Блин... Даже не знаю, что сказать. Мне просто поднадоело вязать плед...
И не нашла, что почитать.
И не нашла, с кем сыграть. А в голове уже сложилась история. Вот слов не хватает, а история есть.
Первая глава.


читать дальшеОн все время злится. Постоянно. Карл не может вспомнить и дня, когда в висках не отстукивали бы крохотные раскаленные молоточки. Он не знает, когда именно это началось. Когда они с мамой пришли к отцу в больницу? Мама улыбалась, уголки губ нервно и жалко дрожали.
- Папа поправится, Карл, я обещаю! — она прижимала его к себе слишком сильно, до боли сжимая плечи, и цветочный аромат духов забивался в ноздри.
Потом он услышал много обещаний, но то, мамино, осталось единственным сбывшимся.
Были мама и Шейн, отскакивающие друг от друга при приближении Карла, точь-в-точь старшеклассники в школе. Был измотанный уставший отец. Шейн, за что-то злящийся на Карла. Растерянная Андреа, хватающаяся за пистолет при каждом удобном случае, а у самой глаза, как у загнанной лани. Дейл, пытающийся всех успокоить. Был доктор, который решил убить их всех. Была пропавшая София.
Карл не помнил, когда гнев поселился в нем, вполз под кожу, разросся, угнездился, но он помнил момент, когда гнев впервые прорвался, заговорил в голос.
- Давай, пап, прикончи его! — слова вырвались сами, и никакого чувства вины, только облегчение от того, что молоточки, крохотные раскаленные молоточки перестали стучать в виски.
Отец так ничего и не увидел, ни тогда, ни потом, когда Карл выстрелил в Шейна. Мама забеспокоилась, видимо, почувствовала что-то, сама не понимая, что. Иногда она смотрела на Карла, словно пыталась понять, ее ли это ребенок? Это все еще ее голубоглазый малыш Карл, расхаживающий по ферме в счастливой шляпе? Мама не была трусихой, но Карлу казалось, что она упорно закрывала глаза, не хотела видеть, что он меняется. Оправдывала его слова грубостью или непониманием, требовала извиниться, настаивала, чтобы слушался отца. Только умирая, позволила себе взглянуть на него трезвым взглядом.
— Ты сильный, умный, добрый, смелый! Пусть этот мир не испортит тебя, Карл. Я надеюсь, он не испортит…
Твердила, как заклинание или как молитву, бесполезную и бессильную.
Мир уже его испортил. Сделал неправильным. Правильные мальчики не стреляют в людей, не проезжают равнодушно мимо взывающих о помощи. Правильные мальчики не хотят никого ударить, разбивая губы в кровь. Не хотят ни на кого кричать, кричать, кричать, срывая голос. Чтобы перестал быть слабаком, чтобы перестал обращаться как с ребенком. Чтобы посмотрел, чтобы увидел, наконец. Но отец не видел, слишком занятый проблемами их маленькой, но на удивление живучей группки. Решал первоочередные задачи, обсуждал что-то с Мишонн, с Дэрилом, и Карл учился справляться с гневом самостоятельно. Понял, что его надо подкармливать, словно зверя, бросать ему изредка сырого мяса.
Однажды Карл убежал в Блок С, куда отец велел не соваться, но... Но к черту отца! К черту! На хер правила! На хер! В пизду! На хуй! Он хрипло шептал грязные взрослые ругательства, остервенело пиная ногами дохлого ходячего, когда за спиной раздалось удивленное хмыканье. Развернулся Карл мгновенно, вскидывая дробовик и прицеливаясь, готовый выстрелить, но это был всего лишь Мерл. Мерл посмотрел удивлённо, но потом довольно хмыкнул:
— Что, пацанчик, тоже припекло? Неудивительно, с твоим-то папашкой. Каково быть сыном шерифа-Рика, э?
Карл растерялся, не зная, что ответить и не выглядеть при этом дураком, но Мерлу ответ и не был нужен, он снова хмыкнул:
— Знаешь, пацан, ругань, матюги — хорошо, но по-настоящему душу отвести можно только… — фразу он не закончил, провел по горлу своим крюком-протезом и дружелюбно подмигнул, словно просто новый сорт мороженого посоветовал.

Убить ходячего, или двух, или трех. Или человека. Плохого, разумеется, человека. Он же не маньяк. Карл поймал себя на том, что обдумывает совет, то есть серьезно размышляет над словами Мерла.
Терзания отца или Моргана он не понимает, для Карла нет никакой моральной дилеммы. Ты просто делаешь выбор между своими и чужими, между жить или умереть.
Но отец, Морган, Кэрол не могут выбрать с такой же легкостью, и поэтому Карл чувствует себя еще более неправильным, словно бы с червоточиной. С гнильцой внутри. Он скрывает свои мысли, пытается поступать правильно.
У него почти получается, пока они не оказываются в Александрии, напоминающей тихий мирный оазис. Ну, или клетку с хомячками. Наивными, неповоротливыми меховыми комочками. Пока другие озираются, восхищенно разинув рты, а отец говорит о новом доме, где все они будут жить дружно и счастливо. Карла потряхивает от гнева. Почему пока они таскались по обезлюдевшим дорогам, эти не видящие дальше своих стен идиоты жили сыто и безопасно? Ни смертей, ни крови, ни голода. Ни выбора между убей или умри. У них осталось время даже на семейные разборки. Разве такие идиоты заслуживают Александрию? Определенно нет! Как ни странно, отец думает так же. Хотя ему, разумеется, и в голову не придет дать старой моралистке пинка под зад и занять её место. Он пытается договориться. Опять.
А Карл слоняется по Александрии, пытаясь утихомирить гнев внутри и справиться еще с одной проблемой. Однажды утром он выходит на веранду и видит Мишонн, которая проделывает обычный набор ниндзя-упражнений. Стоит в планке, потом начинает медленно отжиматься, подтягивая колени к груди. Карл и раньше наблюдал подобное с легкой завистью, даже пытался повторять, но в то утро... Солнечные лучи как-то по-особенному осветили ее фигуру, словно отлитую из темной бронзы, длинные изящные мускулы рук, округлые ягодицы. Карл увидел крохотные бисеринки пота на плечах, над верхней губой, пухлой и наверняка мягкой. Он отступил назад в дом, торопливо и бесшумно, а потом так же дрочил себе в ванной, зажимая рот полотенцем. После этого случая мир меняется Карл увидел опасную грацию Мишонн, манящий изгиб губ Мэгги, игривый разлет бровей Саши, бесконечно длинные ноги Розиты, тяжелую грудь Тары, колышущуюся под растянутой футболкой.
Отец злится, просит не занимать душ и не тратить всю горячую воду, но пересилить себя Карл не может, подавить это новое чувство еще сложнее, чем справиться с гневом.
Он мастурбирует вечером перед сном, и утром в душе, и даже иногда днем. Губы, плечи, грудь, бедра сливаются в один неясный, расплывчатый образ. Иногда, не часто, но бывает и такое, что в манящем хороводе этих образов он видит злой прищур из-под спутанных волос или бугрящиеся мышцы рук под белой, покрытой жесткими темно-рыжими волосами кожей. Честно говоря, тот факт, что он дрочит в душе на мужчину Карла не сильно смущает. Он и так был неправильным, так что изменилось? Сегодня он трогает грудь Энид и неумело, но настойчиво целует ее в губы, завтра стонет, сжимая зубами полотенце, вспоминая, как Дэрил натягивал арбалет, как умело и ловко двигались его пальцы, наверняка жесткие с мозолями на подушечках. Как бы это было, если бы Дэрил обхватил своими пальцами его член? Или стиснул сосок? Жестко, почти до боли. Или... Больше Карл ничего не успевает придумать: кончает так сильно, что колени подгибаются и ему приходится опуститься на пол душевой.
А потом он лишается глаза и все становится плохо. Отец хлопает по плечу, улыбается ободряюще, словно ничего не изменилось. Он не замечает, не хочет замечать, что теперь червоточина у сына на лице, уродливая черная дыра. Но отец ничего не говорит, ни о чем не спрашивает, он упорно отводит взгляд, как и все остальные в Александрии, кто приветствует Карла неестественно бодрыми голосами, точь-в-точь вожатые в скаутских лагерях. И тогда Карл тщательно зачесывает волосы, закрывая уродливую червоточину, и снимает шляпу только перед сном, заперев дверь спальни.

«Вы участник парада перемен. При этом можно дирижировать оркестром, а можно убирать мусор за участниками праздника. Вы сами делаете выбор».

Фраза сама всплывает из закоулков памяти, и Карл снова чувствует запах мела в классе, видит разноцветные рисунки на стенах, залитых солнечным светом, и миссис Кук в старомодной коричневой юбке. Она постоянно сюсюкала с ним, называла малышом. Наверное поэтому слова про парад и перемены, так не свойственные ей, запомнились.
Карл сидит вместе со всеми в церкви, склонив голову чуть вправо, по быстро выработавшейся привычке. Так волосы закрывают повязку на лице. .
— Я участник парада, — шепчет он беззвучно и вспоминает.
Холодная мокрая земля, воздух, со свистом вырывающийся из горящих легких, и худые, жалкие пальцы Мэгги, прижатые к посеревшему лицу. Запах меди, бьющий в нос. Бессильный вой отца. Высокая фигура перед ними. Ниган вальяжно прохаживается, красуясь, взмахивает битой. Вот уж кто точно на параде. Гребаная мажоретка с битой вместо тросточки.
-Давай малыш, облегчи душу, поплачь что ли, — Ниган усмехается, но смотрит внимательно, пальцы крепко держат биту. Вся его вальяжность, расслабленность — всего лишь обманка, как у дремлющего льва. Вот он щурится на солнце, а через секунду откусил тебе башку. Ниган не сводит взгляда с лица Карла, потом коротко кивает, словно зарубку на память делает, и парад продолжается.
Карл не плачет, только сжимает губы плотнее, щеки горят, словно от пощечин. Весь их маленький сплоченный отряд вдруг оказывается таким жалким! Они всего лишь убирают мусор за участниками парада. Просто жалкие мусорщики — вот кто они такие.
У отца странно подергивается подбородок и безумный блуждающий взгляд, Мишонн выглядит растерянной и сломленной. Саша, Мэгги, Дэрил, Юджин. Невыносимо видеть их такими.
— Ложись-ка на землю, пацанчик, и расправь крылышки. Больно? — Ниган снова добродушно улыбается, помогая Карлу опустится на землю, затягивая жгут на руке. Карл не боится, ему просто холодно, очень холодно, и ладони Нигана кажутся приятно горячими, почти ободряющими.
Потом ему будет стыдно за эти мысли.
Отец начинает умолять, сначала тихо, потом громче, захлебываясь слезами, путаясь в словах и слогах. Карл не хочет видеть его таким, когда Ниган стоит рядом, лениво помахивая битой.
За эти мысли ему тоже будет стыдно.
— Просто сделай это! Просто сделай уже! — Карлу кажется, что он орет. Как тогда, после разгрома тюрьмы, в заброшенном доме. Он готов принять боль. Нет глаза, не будет руки — похер! Что там на очереди? Нога?
— Сделай это! — он жмурится до алых всполохов под веками, вот сейчас, сейчас.
Ничего не происходит. Над головой раздается смех, Ниган одобрительно треплет Рика по плечу, словно туповатого пса, выполнившего сложный трюк, а потом Спасители просто уезжают, забрав Дэрила, а остатки отряда остаются переживать свое унижение и горе. Карл не плачет. Он помогает нести Глена, то, что осталось от Глена, в Хилл топ. Потом помогает рыть могилы. Потом еще одну, уже в Александрии. Он горюет… Конечно, он горюет и вместе с остальными оплакивает Глена и Абрахама, и ночью, лежа без сна, вспоминает высокую фигуру в свете фар, и алый фонтан, взметнувшийся над сырой землей.
— Теперь Александрия будет жить так! — Карл вздрогнул, словно проснувшись. Отец принял решение, теперь они не сами по себе, Александрия примет навязанные ей условия. Люди выходили из церкви и расходились по домам, молча, опустив головы, уже придавленные общим страхом, общей виной, общим стыдом. Они больше не участники парада, они мусорщики.
И раскаленные молоточки забили с удвоенной силой.

— Отец, нам надо поговорить, — Карл встал в проеме двери, наблюдая, как Рик торопливо собирается. Арон и Мишонн уже ждали внизу в холле, о чем-то негромко переговариваясь. Сейчас все говорили приглушенно, словно боялись привлечь ходячих.
— Не сейчас, Карл, я вернусь, тогда и побеседуем, — отец даже не повернулся, проверяя содержимое рюкзака.
— Сейчас! — вышло громче, чем он намеревался, зато отец наконец оглянулся.
— Даже не проси взять тебя с собой, кто-то должен остаться в Александрии, нельзя бросать людей после… — он осекся, лицо болезненно сморщилось, а глаза странно блеснули, — после случившегося.
— После того, как какой-то маньяк размолотил голову Абрахама в кровавую кашу. А потом сделал то же самое с Гленом. А потом забрал Дэрила, — Карл потер ладонью горло, слова словно резали изнутри. Вот теперь отец забыл про рюкзак, выпрямился, повернулся к Карлу.
— Ты хочешь что-то сказать мне, Карл? — когда-то давно он стушевался от этого вопроса и тона, каким он был задан. Когда-то, но не сейчас.
— Хочу! Отец, ты принимаешь условия Нигана? После всего, что мы пережили? После всего, за что боролись? Ради чего воевали? Ты хочешь просто взять и... и... прогнуться под этого ублюдка? Отдать ему всё? Работать на него? — последние слова Карл выкрикнул. Тихий разговор в холле смолк: Мишонн и Арон перестали делать вид, что увлечены беседой.
— Карл, — отец успокаивающе протянул к нему руку, намереваясь погладить по плечу, — мы не можем рисковать. Ты видел, что Ниган сделал с нашими друзьями, мы не можем рисковать их жизнями.
— Но ты смог! — Карл яростно тряхнул головой, отходя на шаг, не позволяя прикоснуться к себе. — Ты уже смог! Ты забыл? Ты рисковал Хершеллом, ты не принял условия губернатора и позволил убить Хершелла! Что сейчас изменилось? Это просто еще один псих под стенами нашего дома! Просто еще один гребаный псих, которому надо дать отпор!
— Карл,- отец смотрел на него со странным выражением, скулы напряглись, так что все лицо казалось каменной маской, если у масок бывают мешки под глазами и недельная щетина, конечно.
— Ох, Карл, — он вдруг шагнул к нему, обхватил, прижимая к себе, не позволяя отодвинуться. Карл неловко замер, чувствуя горячее дыхание в волосах и запах мятной зубной пасты. Он попытался отодвинуться, но отец не дал, удержав.
— Всё изменилось, Карл. Всё. Есть ты, есть Джудит, и я не могу. — Отцовское дыхание сбилось, стало сиплым, — я не могу потерять вас. Понимаешь, не могу.
Глаз, тот, что остался, вдруг защипало, и Карл зажмурился, отзываясь на объятие, утыкаясь носом в отцовское плечо, чувствуя, как его успокаивающе гладят по спине.
— Карл, сейчас не время. Мы не можем выступить против Нигана сейчас, ты понимаешь? — отец отстранился, глядя ему в лицо.
Карл выдохнул, кивнул: он понял. Отец больше не в состоянии драться, слишком боится потерять то, что у него есть.

Оказывается все по плану. А я-то думала: сел за стол и понесся на крыльях вдохновения. А это оказывается такой чумовой труд.. планы составлять! Таблицы! Схемы!
Метод снежинки
Автор: Рэнди Ингермансон

Хотите написать роман и все не можете собраться с силами? Такое случается довольно часто. Писать книги легко; трудно писать хорошие книги. Если бы это было не так, мы бы все создавали бестселлеры.
На свете существуют тысячи способов написания романа. Какой из них самый лучший? Тот, что подходит лично для вас. В этой статье я хочу поделиться методом, который подходит для меня. Хорошая художественная литература не является чем-то случайным это результат тщательно спланированного действия, дизайна романа. Вы можете заниматься дизайнерской работой как до, так и после написания книги.
Я пробовал делать и то, и другое и, в конце концов, убедился, что до и быстрее, и качественнее. Как делать дизайн художественного произведения? По своей основной работе я занимаюсь архитектурой сложных программных проектов.
И я пишу книги по той же схеме, что и программы используя метод снежинки. Что это такое? Прежде, чем мы пойдем дальше, посмотрите на снежинку. Схема снежинки один из важнейших математических объектов, изучением которого занимались многие ученые. Здесь мы видим пошаговую стратегию создания снежинки. Поначалу она не очень похожа на саму себя, но постепенно все становится на свои места. На тех же самых принципах можно писать романы начните с малого, а потом надстраивайте все новые и новые детали, пока у вас не получится полноценная история. Часть дизайнерской работы в литературе — это креатив, а часть — это управление собственным креативом: превращение разрозненного материала в хорошо структурированный роман.
Как раз этому я и хочу научить вас. Большинство писателей затрачивает массу времени на обдумывание романа. Возможно, вы проводите какие-то исследования. Вы просчитываете, как будет развиваться история. Вы устраиваете мозговой штурм. Вы слышите голоса различных персонажей. Это наиважнейшая часть создания книги, которую я называю накидывать информацию. Я предполагаю, что вы знаете, как это делается: у вас в голове уже сложилась идея книги и сейчас вы готовы сесть и начать писать.
Но прежде, чем приступить к делу, вам следует заняться организационными моментами. Вам нужно записать все идеи на бумаге в той форме, которую вы потом сможете использовать. Зачем? Потому что наша память ненадежна, и потому что в вашей истории (как и в любой другой, находящейся на той же стадии) имеется множество дыр, которые необходимо залатать до того, как вы начнете работать. Вам нужно создать план романа, причем так, чтобы это не отбило у вас желание писать. Ниже приведена пошаговая схема, по которой я создаю дизайнерские документы своих книг, и которая, надеюсь, поможет вам.
ШАГ ПЕРВЫЙ.
читать дальшеПотратьте час и напишите аннотацию на ваш роман длинною в одно предложение. Что-то вроде этого: Злобный физик совершает путешествие в прошлое, чтобы убить апостола Павла (аннотация на мой первый роман Грех ). Это ваш роман крупным планом, аналог большого треугольника в схеме снежинки. Когда вы будете предлагать вашу книгу издателям, предложение-аннотация должно будет появиться в самом начале произведения. Его еще называют хуком (зацепкой), позволяющей продать роман издателю, дистрибьютерам, магазинам и читателям. Так что постарайтесь, чтобы он звучал как можно лучше. Несколько советов, как это сделать: Чем короче, тем лучше. Предложение не должно превышать 15 слов. Никаких имен! Лучше сказать Инвалид-акробат, чем Джейн До. Свяжите общую концепцию произведения с персонажами. Кто из героев больше всех пострадал по ходу развития сюжета? А теперь укажите, что он желает получить в виде награды. Читайте краткие аннотации книг в списке бестселлеров New York Times, чтобы понять, как это делается. Умение описать книгу в одном предложении это искусство, и им стоит овладеть.
ШАГ ВТОРОЙ
читать дальшеПотратьте еще один час и расширьте предложение до абзаца, описывающего завязку, конфликт и развязку романа. В результате у вас получится аналог второй ступени в схеме снежинки. Лично мне нравятся истории, написанные по схеме три конфликта плюс конец. Развитие каждого из конфликтов занимает четверть книги, а на конец уходит еще одна четверть. Вы тоже можете использовать этот абзац в своей заявке на публикацию. В идеале он должен состоять из пяти предложений. Одно предложение на завязку, по одному на каждый из конфликтов, и еще одно на конец.
ШАГ ТРЕТИЙ
читать дальшеВсе вышесказанное даст вам общий вид истории. Теперь нужно прописать нечто аналогичное для каждого из героев. Герои — самая важная часть любого романа, поэтому время, которое вы вложите в их создание, вдесятеро окупится, когда вы начнете работу над книгой. На каждого из основных героев потратьте час и напишите небольшое, на одну страничку, сочинение:
— Имя героя.
— Предложение, которое описывает историю его жизни.
— Мотивации героя (чего он хочет добиться в идеале?)
— Цель героя (чего он хочет добиться конкретно?)
— Конфликт (что мешает ему добиться цели?)
— Прозрение (что он узнает, как он меняется в результате случившихся событий?)
— Абзац, который описывает события, в которых герой принимает участие.
Важное замечание: возможно, после этого вам потребуется вернуться и переписать аннотации. Это хороший знак ваши герои учат вас чему-то полезному для вашей истории. На каждой стадии написания романа вы можете возвращаться назад и перекраивать сделанное ранее. Это очень полезная штука: исправление всех недочетов лучше сделать сейчас, нежели тогда, когда вы уже написали 400-страничную рукопись.
ШАГ ЧЕТВЕРТЫЙ
читать дальшеНа этой стадии у вас в голове должна сложиться полная картина вашего романа и на это у вас уйдет только день-два. Теперь нужно расписать историю. Потратьте несколько часов и сделайте из каждого предложения аннотации самостоятельный абзац. Все из них, кроме последнего, должны заканчиваться конфликтом (последний финалом произведения). В результате вы получите синопсис романа, который потом тоже можно использовать для отсылки в издательство.
ШАГ ПЯТЫЙ
читать дальшеПотратьте день-два на одностраничное описание каждого главного героя. По полстранички уйдет на второстепенных персонажей. Эти синопсисы персонажей должны рассказать вашу историю с точки зрения каждого из них. Если потребуется, возвращайтесь к прежним наработкам и делайте нужные исправления. Этот этап доставляет мне наибольшее удовольствие, и позже я вставляю синопсисы персонажей в основной синопсис. Редакторам это нравится, так как им всегда импонирует художественная литература, основанная на людских характерах.
ШАГ ШЕСТОЙ
читать дальшеТеперь у вас есть цельная история и несколько основанных на ней рассказов, по одному на каждого героя. Потратьте неделю и расширьте одностраничный синопсис до четырехстраничного. По сути, вам нужно растянуть каждый абзац из Шага Четвертого на целую страницу. По ходу дела вы выявляете внутреннюю логику произведения и делаете стратегические решения.
ШАГ СЕДЬМОЙ
читать дальшеПревратите описание героев в развернутый рассказ о каждом из них с указанием всех существенных деталей: дата рождения, внешность, история жизни, мотивация, цели и т.п. И самое важное, каким образом герой преобразится к концу романа? В результате ваши персонажи превратятся в реальных людей, и подчас будут предъявлять свои претензии к развитию сюжета.
ШАГ ВОСЬМОЙ
читать дальшеПрежде чем приступить к работе над рукописью, вы можете сделать пару вещей, которые помогут вам в процессе. Первое нужно взять четырехстраничный синопсис и составить перечень всех сцен, которые нужно будет прописать. Удобнее всего сделать это в Exсel. По какой-то причине многие писатели не хотят связываться с незнакомыми программами. Разберитесь с этим. Вы ведь уже освоили, как печатать в Word. Excel еще проще. Вам нужно создать перечень сцена, а эта программа как раз предназначена для того, чтобы делать перечни. Если вам не хватает знаний, купите книжку и научитесь. На это уйдет меньше дня и того стоит. На каждую сцену должна уйти одна строчка в таблице. В первой колонке перечислите героев, от имени которых ведется повествование, или глазами которых вы смотрите на происходящее в романе. В другой, более широкой колонке пропишите, что происходит в данной сцене. При желании в третьей колонке можно указать, на сколько страниц вы планируете растянуть данную сцену, а в четвертой нумерацию глав. Табличка в Excel — идеальный инструмент для этого, так как вам видна вся история целиком и вы можете легко передвигать сцены с места на место. У меня обычно получается около 100 с лишним строчек и на их составление уходит около недели.
ШАГ ДЕВЯТЫЙ
читать дальшеШаг девятый применяется по желанию. Перейдите снова в Word и распишите каждую сцену, указанную в таблице на несколько абзацев. Набрасайте примерные диалогии и скетчи решаемых проблем. Если в сцене нет проблемы, то ее нужно создать или же вырезать всю сцену. У меня обычно выходило по одной-две страницы на главу и каждую из глав я начинал на новой странице. Затем я распечатывал текст и складывал его в папку со скоросшивателем так, чтобы можно было менять главы местами или же полностью переписывать их без того, чтобы спутать остальные. Этот процесс обычно занимал у меня неделю. В конечном итоге получался 50-страничный документ, который я потом исправлял красной ручкой по мере написания черновика. Все идеи, которые приходили мне с утра в голову, я записывал на полях этого документа. Это, кстати говоря, относительно безболезненный способ написания развернутого синопсиса, который так ненавидят все писатели.
ШАГ ДЕСЯТЫЙ
читать дальшеНа этом этапе садитесь и начинайте набивать черновик. Вы удивитесь, насколько быстро вы будете писать. Мне доводилось встречать авторов, которые таким образом втрое увеличивали скорость написания романа, и в то же время их черновики выглядели так, будто они уже прошли предварительную редактуру. Я неоднократно слышал жалобы писателей по поводу трудностей написания первого черновика. Все они, без исключения, сидят и думают: Я не знаю, о чем писать дальше! Жизнь слишком коротка, чтобы писать таким образом! Нет никакой причины тратить на первый черновик 500 часов рабочего времени, если вы можете сделать его за 150 часов. Вот собственно и все. Метод снежинки помогает в работе мне и некоторым моим друзьям, которые тоже решили испробовать его. Надеюсь, он вам пригодится. Если этот метод поможет вам, я буду рад получить от вас весточку.