Продолжая флэшмоб. Книжка под стать настроению, когда лозунг: Жить надо с юмором. Или с психиатром. Вот так и автор книги, переживая один из тяжелейших голодных и безденежных периодов в своей жизни, пишет об это с юмором. С юмором и матами. Матюгами. Так что если не переносите нецензурную лексику, книжку в руки не берите, даже щипцами.Всем остальным она скрасит вечерок-другой.

На касте Ведьмака творится какая-то вакханалия! Уже объявлено, когда начнутся съёмки, но не выбраны актеры на главные роли. И на второстепенные! При этом в сети куча роликов с кастинга, и все могут иметь сомнительное удовольствие наблюдать, как малоизвестные и малохаризматичные мужики в бородах и брюнетки в декольте изображают из себя Геральта и Йеннифэр.
И это плохо. Это не просто плохо, это ужасно. Это хуже, чем школьная самодеятельность и знаю, о чем говорю, уж на школьныз звёзд я насмотрелась. ( Кстати есть реально талантливые дети! Прям вот с божьей искрой, но о них потом)

На кой все эти поиски??? Хотите Йеннифер - берите Грин! Берите!!! Готовая шикарная Йеннифэр!


большая

Еще одна чудесная книга, которая гарантированно поднимет настроение. О чем? О семейной паре, решившей из холодного Лондона перебраться в прекрасный Прованс. Не рекомендуется читать перед сном, от описания вкуснейших блюд прованской кухни аппетит просто зверский.




Условия участия: 7 дней, 7 обложек любимых книг, каждый день приглашаем к участию одного человека.
Разумеется, по желанию.
Приглашаю
 Идзуми Файрас

День второй
Продолжу тему "животного" юмора, после Хэрриота моим любимым писателем был Даррел. Книга про житье-бытье добропорядочного английского семейства на Корфу наполнена мягким юмором и любой, кто живет в большой семье понимающе ухмыльнется, читая некоторые главы))
Немножечко для затравочки. Возвратясь как-то под вечер домой из очень приятной морской прогулки,
посвященной поискам тюленей на побережье, подрумяненный солнцем и жутко
голодный, я в поисках чая и приготовленного мамой огромного шоколадного
торта ворвался в гостиную и увидел картину до того поразительную, что застыл
на пороге, а льнувшие к моим ногам псы от удивления ощетинились и заворчали.
Мама в неловкой позе сидела на подушке на полу, опасливо держа в руке
веревку, к другому концу которой был привязан весьма бойкий черный барашек.
Вокруг мамы также на подушках сидели, скрестив ноги, свирепого вида
престарелый мужчина в феске и три женщины в чадрах. Здесь же на полу
расположилось угощение: лимонад, чай, тарелочки с печеньем, бутербродами и
шоколадным тортом. Когда я вошел, старец как раз наклонился вперед, выхватив
из-за пояса внушительный, щедро орнаментированный кинжал, отрезал себе
здоровенный кусок торта и принялся уписывать его с нескрываемым
удовольствием. Ну прямо сцена из "1001 ночи". Мама обратила на меня
страдальческий взгляд.
- Слава богу, что ты пришел, милый, - произнесла она, отбиваясь от
барашка, который ненароком вскочил к ней на колени. - Эти люди не говорят
по-английски.
Я спросил, кто они.
- Понятия не имею, - молвила мама с отчаянием в голосе. - Они явились
вдруг, когда я готовила чай, уже несколько часов сидят тут. Я ни слова у них
не понимаю. Они настояли на том, чтобы расположиться на полу. Думаю, это
друзья Марго. Или, может быть, не Марго, а Ларри, да только у них
недостаточно интеллектуальный вид.
Я попробовал заговорить со старцем по-гречески, и он вскочил на ноги от
счастья, что нашелся человек, способный его понять. Орлиный нос старца
нависал крючком над пышными седыми усами, напоминающими побеленный инеем
сноп овса, а черные глаза искрились фейерверком обуревавших его чувств.
Надетая на нем белая туника была опоясана красным кушаком, за которым торчал
кинжал; белые мешковатые шаровары заправлены в длинные белые бумажные чулки;
ноги обуты в красные чувяки с загнутыми вверх носками, увенчанными большими
помпонами. А-а, так это я - брат восхитительной сеньориты, радостно
пророкотал он, и приставшие к его усам крошки шоколадного торта испуганно
затрепетали. Знакомство со мной - великая честь! С этими словами он заключил
меня в объятия и расцеловал так пылко, что псы дружно залаяли, опасаясь за
мою жизнь. Насмерть перепуганный видом четырех голосистых барбосов, барашек
сорвался с места и забегал вокруг мамы, опутывая ее веревкой. В заключение,
подстегнутый особенно грозным рыканьем Роджера, он жалобно заблеял и
метнулся к застекленной двери, за которой ему мерещилась свобода, опрокинув
при этом маму спиной прямо на смесь лимонада с шоколадным тортом. Начался
переполох.
Роджер, посчитав, что престарелый турок вознамерился истребить меня и
маму, атаковал его чувяки и вцепился зубами в один из помпонов. Старец
замахнулся свободной ногой для пинка, и сам шлепнулся на пол. Три женщины,
неподвижно сидя на подушках, громко визжали сквозь чадры. Мамин
данди-динмонт-терьер Додо, давно пришедший к выводу, что всякого рода
скандалы исключительно пагубны для собак с его родословной, печально скулил,
забившись в угол. Старый турок, удивительно шустрый для своих лет, выхватил
кинжал и делал им лихие, но мало эффективные выпады против Роджера, который
со злобным рычанием хватал то один помпон, то другой, легко уклоняясь от
взмахов кинжала. Вьюн и Пачкун обложили барашка; мама, вся в лимонаде и
торте, обрушила на меня сумбурные наставления.
- Поймай барашка! Джерри, поймай барашка! Они убьют его! - кричала она,
отчаянно сражаясь с веревкой.
- Нечистый отпрыск сатаны! Ведьмин ублюдок! Мои чувяки! Оставь мои
чувяки! Я убью тебя... разрублю на куски! - вопил запыхавшийся турок,
пытаясь поразить Роджера кинжалом.
- Ай-яй! Ай-яй! Ай-яй! Его чувяки! Его чувяки! - хором кричали женские
статуи на подушках.
Сам с трудом уклонившись от грозного лезвия, я ухитрился оторвать
беснующегося Роджера от помпонов турецкого старца и выставить его, а также
Вьюна и Пачкуна на веранду. После чего, открыв дверь в столовую, на время
заточил там барашка и принялся лить бальзам на уязвленные чувства турка.
Мама, нервозно улыбаясь и энергичными кивками подтверждая все, что я
говорил, хотя не понимала ни слова, попыталась привести себя в порядок,
однако без особого успеха, так как напичканный кремом торт был на редкость
большой и липкий и, падая на спину, она угодила локтем прямо в середину
своего кулинарного шедевра. В конце концов мне удалось успокоить старца;
мама пошла переодеться, а я поднес бренди турку и его трем женам. При этом я
отнюдь не скупился, и, когда мама вернулась, по меньшей мере из-под одной
чадры доносилось приглушенное икание, а нос турка приобрел ярко-красный
оттенок.
- Ваша сестра... - говорил он, нетерпеливо протягивая рюмку за
очередной порцией, - ... как бы это выразиться?.. чудо... дар небес. В жизни
не видел подобной девушки. Вот у меня, сами видите, три жены, а такой
девушки, как ваша сестра, я еще не видел.
- Что он говорит? - осведомилась мама, тревожно поглядывая на его
кинжал.
Я перевел.
- Старый безобразник, - сказала мама. - Право же, Марго следует быть
поосторожнее.
Турок опустошил свою рюмку и снова протянул ее мне, сердечно улыбаясь
нам.
- Эта ваша служанка, - он указал большим пальцем на маму, - глуповата,
а? Не говорит по-гречески.
- Что он сказал? - спросила мама. Я добросовестно перевел.
- Какой наглец! - негодующе воскликнула мама. - Право же, Марго
заслуживает хорошей взбучки. Объясни ему, Джерри, кто я.
Я объяснил, и впечатление, произведенное моими словами на турка,
превзошло все, на что рассчитывала мама. Вскочив с громким криком на ноги,
он бросился к ней, схватил ее руки и осыпал их поцелуями. После чего, с
дрожащими от полноты чувств усами, продолжая сжимать ее пальцы, уставился на
мамино лицо.
- Мама, - чуть не пропел он, - матушка моего Миндального цветка...
- Что он такое говорит? - робко справилась мама.
Не успел, однако, я перевести, как турок рявкнул какое-то повеление
своим женам, и они наконец-то ожили. Вскочив с подушек, все три подбежали к
маме, подняли свои чадры и с великим благоговением принялись целовать ее
руки.
- Сколько можно меня целовать, - выдохнула мама. - Джерри, скажи им,
что это совершенно излишне.
Между тем турок, возвратив своих жен на подушки, снова повернулся к
маме. Могучей рукой обнял ее за плечи, отчего она жалобно вскрикнула, и
вскинул другую руку вверх в ораторском жесте.
- Разве мог я подумать, - рокотал он, созерцая мамино лицо, - разве мог
я подумать, что когда-нибудь удостоюсь чести познакомиться с матушкой моего
Миндального цветка!
- Что он говорит? - беспокойно допытывалась мама, заключенная в
медвежьих объятиях турка.
Я перевел.
- Миндальный цветок? О чем он толкует? Этот человек ненормальный.
Я объяснил, что турецкий гость явно очарован нашей Марго и называет ее
таким именем. Мои слова подтвердили самые худшие опасения мамы относительно
намерений турка.
- Миндальный цветок - надо же! - негодующе молвила она. - Ну, пусть
только придет домой, я ей покажу Миндальный цветок!
В эту самую минуту, освеженная морским купанием, в гостиную вошла Марго
в облегающем купальнике.
- О-о-о-о! - радостно воскликнула она. - Мустафа! И Лена, и Мария, и
Телина! Вот чудесно!
Бросившись к Марго, турок почтительно поцеловал ее руки, а его жены
окружили их обоих, выражая свой восторг приглушенными звуками.
- Мама, это Мустафа, - сообщила Марго, сияя всем лицом.
- Мы уже познакомились, - сурово отозвалась мама. - И он испортил мое
новое платье, вернее, его барашек испортил. Ступай и оденься.

Так, Сверхъестественное, у меня снова вопросы.
1. Почему Дин не разрешает Сэму завести щеночка? Если нельзя Амелию, то можно хотя бы щеночка? У Сэма детские счастливые воспоминания связны с песиком, он был бы рад.


2. Почему у Дина нет татушек? Ладно Сэмми, хотел быть нормальным, убежал учиться, и я вовсе не хочу, чтобы он наколол себе сердечко с надписью Амелия на груди, но Дин-то всегда был крутым парнем. татушки бы вписались в образ. Так почему нет?



3. Как Сэм добивается такой струящейся шелковистости волос??? Ну это бесполезно спрашивать, даже мистер Кетч ничего не выяснил.



4. Куда делось кольцо Дина? И еще у него что-то типа браслета было? Щёголь Дин!))


5. Зачем так быстро слили Альфи? Ну такой же милый был ангелок!



6. Ну и последнее. Не могу снова не спросить: Сэм! Почему даже не попытался найти Дина? и Дин! Почему повел себя, как полный мудак и не позволил брату уйти и зажить своей жизнью?

Итак, скоро первое сентября - день который я искренне ненавижу. Лучше бы херакнули полную нагрузку_ пришла, отвела бы уроки, всё лучше, чем та невнятная типа праздничная ебала, активно всем навязываемая!
И особенно я ненавижу вопрос: А что ты наденешь на праздничную Линейку? ( Бляяя... Праздничная линейка..Ну что за оксюморон? В чьем воспалённом сознании он выродился?)
В общем, почему-то считается, что учитель, должен выходить на работу из отпуска радостный, счастливый и даже прикупить себе по этому поводу специальное нарядное платьишко! Почему всем остальным можно депрессовать в конце отпуска, а мы должны улыбаясь маршировать на праздничную линейку??? В платьишке! У меня для этого дня есть специальное чорное-чорное платье. Я его надеваю и иду. С букетиком. И все так удивляются, почему я в чёрном в этот радостный день.

читать дальшеЗаворот чужого мозга иногда может быть забавным. Под катом взгляды Сэмохейтера и Динохейтера на серию про амазонок)))Сэмохэйтер
Сэм. Я думала, он не может пасть ниже в моих глазах. Но нет предела совершенству. Я бы поняла, если б Эмма бросилась на Дина - а он выстрелил. Я бы даже поняла, если б он ворвался, ничего не разбирая и не слушая, и выстрелил. Но этот поступок... До какой же степени лицемерно. Сначала признать правоту Дина в ситуации с Эми - а потом улучить момент и отомстить ему за это. (...) Но стоило ему услышать предложение Дина опустить девочку - тут же эго вознегодовало, злость по всей физиономии. Ну да, ему самому, значит, Дин шансы бесконечно раздавать должен за его косяки, а другим - не смей? (...) В остальном тенденция сохраняется - опять Сэм почти ничего не делает сам. Расследование вели Дин, по обычаю безошибочно чуящий неладное, и хитрый профессор Моррисон. А Сэм только зубы скалил над братом, думая, что тот запал на девушку, которая его отшила. Но это как раз не новость, Сэму всегда доставляет удовольствие, когда Дина унижают. Или когда он думает, что его унижают.

Динохэйтер

Сэм в этой серии рулит процессом во всех смыслах слова. Начиная с того, что оба раза, когда мы видим их в машине (в начале и в конце серии), за рулём именно Сэм. И далее по всем пунктам: Сэм ищет информацию, пока Дин ходит по барам и снимает амазонок, Сэм находит корыстного профессора, который таки оказывается полезным, Сэм среди ночи мчится к тому же профессору, Сэм убивает амазонок…
(...)
Что же касается Дина, то мне сложно назвать человеком того, кто совершил хладнокровное и спланированное братоубийство и после этого спокойно наслаждался яблочно-пирожной жизнью.
(...)
И в итоге на сегодняшний день имеем (имхастое имхо!) Сэма как образ недостижимого в реальности идеала человека со всех больших букв и Дина как образ человека утратившего человечность.