Третья глава.О побеге Нигана сообщила Мишонн, влетела в дом, сжимая катану в руках, словно собиралась атаковать; Рик как раз пытался убедить Джудит, что овсяная каша пусть и не особо вкусная, но исключительно полезная, Джудит не верила, упрямо сжимала губы, сверкая пугающе узнаваемым лориным взглядом из-под льняной чёлки.
— Ниган сбежал! — Мишонн даже стоять не могла, пританцовывала на месте, возбуждённо сверкая глазами. — Этот трусливый гадёныш Брэндон тоже исчез, один бог знает, что они задумали!
— Что? — Рик осел на стул, опустив ложку, а обрадованная Джудит радостно залопотала что-то и потянула со стола дольку яблока, неосмотрительно оставленную в пределах досягаемости.
— Я говорю, Ниган сбежал, — выкрикнула Мишон, потерявшая привычное хладнокровие. — Рик, надо собрать команду… отряд. Его надо поймать, или нет. Не будем мы его ловить, сделаем то, что давно нужно было сделать: просто убьём.
— Нет, Джуди, сначала овсянку. — Рик осторожно вынул яблоко из маленького липкого кулачка. — Впрочем, мы можем добавить яблочко в кашу. Хочешь?
Джудит, собравшаяся выразить протест громким рёвом, довольно заулыбалась.
— Рик? Ты что, не слышал? Ниган…
— Я прекрасно расслышал всё с первого раза, Мишонн, и я говорю тебе, мы не будем убивать Нигана. Джуди, немедленно доедай овсянку. — На Мишонн Рик не смотрел, полностью сосредоточившись на дочке.
— Я не понимаю тебя, Рик. Ниган опасен, если он нападёт на кого-то…
— Нет, Мишонн, не станет он ни на кого нападать и убивать не станет, ему это не нужно больше. Соберите команду, если людям станет спокойней, но ты держись от этих поисков в стороне, пусть Дуайт и спасители занимаются отловом, в конце концов, это же их лидер, пусть и бывший.
Когда Мишонн, разочарованная и недоумевающая, ушла, Рик, снова опустив ложку, бездумно уставился в окно, ликующая Джудит тут же запустила руки в миску, вылавливая из каши кусочки яблока, но Рик не обратил на это внимания, пытаясь понять, откуда наряду с облегчением вдруг горькой волной накатило разочарование. То, что случилось, к лучшему, верно? Ниган с этого дня не его проблема. Не будет больше пошлых шуточек на грани, странных полуночных разговоров, жадных взглядов, как будто он, Рик, стоит в этом проклятом подвале голый и босой на холодном бетонном полу, как будто это он — пленник, запертый в клетке. И не надо больше беспокоиться о том странном непонятном и пугающем, чему Рик боялся дать чёткое определение, о том, что просыпалось в присутствии Нигана, жило глубоко внутри, словно зверёк, упрямо и жестоко раздирающий внутренности острыми цепкими коготками. Обо всём этом можно больше не беспокоиться; сейчас он покормит Джудит, выйдет из дома и будет делать то, что должен. Нужно сформировать группы для патрулирования дорог, провести переучёт оружия, поговорить с Юджином, горюющим о погибшей Розите, посетить Королевство, оставшееся без лидера, и прочее, и прочее.
А Ниган… Ниган и нелепые ненужные чувства, что он вызывает, чувства, которым и названия-то нет, — это не то, о чём должен думать человек, взявший на себя ответственность за жизни других.
Рик поднялся, подхватил Джудит, понёс в ванную отмывать после так и не доеденной овсянки. Глупости всё. Вон симпатичная соседка. Карен… или, кажется, Лорен… всё просит зайти, проверить капающий кран, обещает накормить ужином в благодарность, так почему бы не зайти?
Рик заходил к Лорен, починил её капающий кран, отужинал в её милой столовой, пока она сидела напротив, уперев пухленькие локотки в стол, смотрела на него застенчиво из-под светлых ресниц. Не пожирала наглым взглядом, не ухмылялась многозначительно, уж, конечно, не сыпала смачными матюгами через слово. Милая и очаровательная Лорен. Нежная Лорен. Женственная Лорен. Рик почувствовал, как кусок чего-то пресного, что он пытался прожевать, комом застрял в горле, и встал из-за стола, так и не доев, торопливо простился, делая вид, что не замечает обиженно надутых губ, и ушёл.
Сейчас
Когда Рик проснулся, Нигана уже не было, ушёл ещё до рассвета, напоследок облапав Рика и ткнувшись ему, спящему, лбом в плечо вместо поцелуя на прощанье. По негласному, ни разу не прозвучавшему уговору Ниган приходил, когда Александрия погружалась во мрак, и уходил ещё до того, как сменялся последний ночной караул, возвращался в отведённое ему помещение, которое и домом-то назвать было нельзя, но о том, чтобы жить вместе, никто из них не заговаривал.
Рик уже оделся, когда в дверь постучали, а потом сразу же скрипнули половицы в гостиной.
— Рик? — Кэрол вскинула руку с яркой жестяной банкой. — Не стреляй, я всего лишь принесла кофе к завтраку.
Стоило отдать должное изобретательности Кэрол, напиток был очень похож на настоящий кофе, Рик отпил одним глотком почти полчашки и поинтересовался:
— Это что? Не Старбакс, конечно. — Кэрол вопросительно вскинула бровь, и Рик поспешно поправился: — В смысле это гораздо лучше, чем Старбакс. Вкус такой… изысканный. Это толчёные жёлуди?
Кэрол усмехнулась и сделал маленький глоток, потом деликатно промокнула губы салфеткой:
— А какая разница? — Она внимательно осмотрела кухню, и Рик внутренне напрягся: Ниган постоянно оставлял следы, точно территорию метил. Словно бы специально измятая вторая половина кровати, хотя спал он на половине Рика, придавив тяжёлой горячей тушей и игнорируя любые протесты, мокрое полотенце в ванной, брошенное на самом видном месте, вот и сейчас грязная тарелка и чашка возле раковины, которую этот сукин сын нарочно оставил на самом видном месте. Рик не знал, какие выводы сделала Кэрол из своего беглого осмотра, но она расслабленно откинулась на спинку стула, глаза озорно блеснули.
— Я смотрю, у тебя всё хорошо.
— Дела идут неплохо, нападений ходячих не было уже несколько месяцев, а осенью мы снова организуем ярмарку. — Рик поморщился: собственный голос показался ему неприятным, визгливым, словно он оправдывался в чём-то. Он снова отпил из чашки, жёлуди там или не жёлуди, но горечь напитка позволила отвлечься.
Кэрол вдруг потянулась через стол, накрыла его ладонь своей.
— Я говорила с Мэгги, она огорчена и сбита с толку твоим решением оставить Нигана в Александрии, но она будет просто в ярости, если узнает об истинном положении дел. Ты и Ниган?
Чёртова баланда из желудей встала поперёк горла, а потом обжигающим шаром ухнула в желудок, и Рик зашёлся в мучительном кашле. Горло загорелось огнём, и Рик почувствовал, как запылали жаром щёки, словно у мальчишки, пойманного с сигаретой. Истинные чувства? Чёрт бы побрал Кэрол, которая легко и непринуждённо ткнула раскалённой спицей в самое больное место.
— Вот, держи. — Перед его лицом возникло полотенце. — Ты забрызгал рубашку.
Кэрол невозмутимо вернулась на место, подлила себе адской смеси непонятного происхождения. Рик потёр ладонями лицо, пытаясь стереть глупое своё смущение к чёрту. Всё давно к этому шло, в конце концов, он не школьник, чтобы прятаться, а если Кэрол пришла, чтобы высказать ему своё презрение, так тому и быть. В конце концов, если люди, ради которых он не раз рисковал собственной шкурой, будут считать его больным на голову извращенцем, лучше сразу об этом узнать, а как с этим жить, он подумает позже. Рик поднял голову, машинально наматывая полотенце на кулак с такой силой, что ткань жалобно затрещала.
— Хочешь мне что-то сказать — говори.
Её тёплая ладонь снова легла поверх его, сжатой в кулак, ободряюще похлопала.
— Ты большой мальчик, Рик, что я могу тебе сказать? — Кэрол улыбалась самую чуточку, уголками губ, тепло и сочувственно одновременно; Рик почувствовал, как враз сжавшаяся внутри тугая пружина ослабевает, злосчастное полотенце с тихим шорохом соскользнуло на пол.
— Ты и Ниган, вот, значит, как… — Кэрол качнула головой, словно сама не верила сказанному. — Что ж… Следует признать, всё к этому и шло.
— Так уж и шло, — хмыкнул Рик; он всё ещё пытался вернуть утраченное спокойствие.
— К этому или к убийству, если хочешь знать, в подобных вопросах я всегда была согласна с Битлз.
— Мэгги так просто к… к этому не отнесётся.
— Мэгги слишком мало знает о любви, — отмахнулась Кэрол и, увидев, что Рик собирается протестовать, добавила: — Мэгги любила Гленна, но положа руку на сердце, а кто его не любил? Гленн был прекрасным мужчиной, умный, добрый, верный, такого любить нетрудно. Всё становится гораздо сложнее, когда объект твоих чувств не настолько совершенен. Когда он любит выпить. И поорать. Когда он вспыльчив, и не сдержан, и не прочь почесать о тебя кулаки, если слишком раздражён…
Кэрол говорила вполголоса, ссутулившись и уронив руки на колени, она смотрела куда-то в стену, но Рик догадывался, что видит она сейчас не весёленькие обои в цветочек, совсем нет.
— Кэрол, у нас… у меня всё по-другому? — Рик поморщился, его задело, что Кэрол сравнила Нигана со своим придурошным муженьком, по которому кутузка плакала.
— По-другому? Ну разумеется. Он другой, он не такой да? — Она вынырнула из своего персонального омута памяти, насмешливо посмотрела на него, словно на малыша, утверждающего, что Санта только что промчался мимо окна его спальни, распевая рождественскую песенку.
— Да, — жёстко сказал Рик, вставая и давая понять Кэрол, что этот тягостный разговор окончен. Она не смутилась и не обиделась, а, целуя его на прощанье, шепнула на ухо:
— Ты, главное, сумей вовремя закончить, Рик, пока совсем не затянуло, как меня с Эдом…
После ухода Кэрол Рик никак не мог стряхнуть с себя неприятное ощущение, липнущее, словно обрывки паутины. Как она сказала? Закончить вовремя? Он уже пытался — не вышло.
Тогда
Рик изо всех пытался казаться невозмутимым, мудрым и всё понимающим лидером, но подозревал, что попытка не удалась и он выглядел тем ещё дятлом, утешало только то, что обычно по-самурайски спокойная Мишонн никак не находила нужных слов,
— Это же… Альфа? — переспросила она уже в третий раз.
Вот вам и крутая бой-баба, гроза окрестных лесов и полей… А всего-то стоило столкнуться с Ниганом в плохой день на узенькой дорожке. Словно почувствовав, что думают о нём, Ниган зубасто улыбнулся, напомнив Рику огромного бойцового пса, который сейчас сидит вот смирно, язык вывалил, хвостом по полу колотит, а чуть зазеваешься, откусит тебе руку по плечо.
— Ну так что, Граймс? Можно мне остаться? — И ведь он вовсе и не спрашивал, мудило такой.
Разумеется, Ниган остался, а Рик потерял даже видимость покоя, потому что Ниган остался не просто в Александрии, но в его жизни. И с того дня, куда бы Рик ни смотрел, куда бы ни шёл, Ниган был рядом и, похоже, вовсе не собирался делать вид, что их частые встречи — это совпадение. Всё так же улыбался самоуверенно, развязно шутил, наплевав на молчаливую неприязнь окружающих, кажется, Ниган остальных и вовсе-то не замечал, видел лишь Рика. А Рик видел его, видел отчётливо за отчаянной бравадой неутолимый, с каждым часом растущий голод, и опять что-то внутри откликалось, больше не хотелось игнорировать собственные чувства и желания, пусть ещё смутные и пугающие до чёртиков.
Тогда в домике, окружённом ходячими, адреналин схлынул, и Рик не ощутил ничего, кроме ужасающей неловкости, словно опять стал неуклюжим долговязым подростком, не знающим куда деть руки-ноги-нос, не понимающим, как справляться с эрекцией, не вовремя и не месту возникающей. Но Ниган крепко обнимал его за плечи, смотрел таким восхищённым взглядом, словно очкастый ботаник, добившийся-таки свидания с королевой выпускного, что неловкость пропала, а потом крупные горячие ладони скользнули на спину, по бокам, жадно облапывая, и от этих уверенных касаний стало горячо, а страх сменился каким-то лихорадочно-возбуждённым нетерпением. Рик ждал, что Ниган будет действовать в своём стиле, нагло и агрессивно, но тот вдруг замер, почти не дыша, осторожно самыми кончиками пальцев обводя скулы Рика, губы, провёл по носу, и вдруг облизнулся до того плотоядно, словно сам был одним из штурмующих домик ходячих.
— Мой, да? Наконец-то мой? — спросил тихо севшим от волнения голосом. — Рик, сука такая упрямая, Граймс, мой теперь!
Рик скептически фыркнул, но отодвигаться и спорить не стал, какая разница? Они, вполне вероятно, вообще не выберутся из этого домика, стены которого уже трещали, а дверь ощутимо прогибалась, так какая разница? Ниган, видимо, был из тех людей, для кого молчанье — знак согласия, так что он торжествующе улыбнулся, а потом поцеловал напористым, жадным, голодным поцелуем, толкнулся в рот настойчивым языком, так что Рик, сдавленно простонав от неожиданности, сам послушно раскрыл губы, подаваясь навстречу. И Ниган уже не отпускал, с силой впиваясь пальцами в плечи, притягивая, вжимая в себя, всё теснее и теснее, и поцелуй всё длился и длился, так долго, что воздух в лёгких закончился. Так что, когда Рик услышал чистое серебряное пение горна, он решил, что ему просто чудится от нехватки кислорода, ну и от возбуждения, потому что стояло у него будь здоров. А потом звук повторился, и ещё раз, и ещё, и Рик понял, что это не галлюцинация. Он разорвал поцелуй, упёрся ладонями в плечи Нигана, освобождаясь, и отошёл к окну. За спиной раздался шумный разочарованный выдох, но он даже не обернулся, с силой потёр ладонями горящее лицо, заставляя себя думать головой наконец.
— Это Мишонн и остальные. — Сквозь мутное стекло было видно, как ходячие, словно по команде, медленно, но со знакомой тупой настойчивостью направляются на звуки горна. — Они пытаются отвлечь ходячих и увести их от Александрии, мы так уже делали однажды.
— Какое несвоевременное блядство. — Ниган подошёл сзади, собственническим жестом обхватил поперёк груди, снова прижимая к себе, выдохнул горячо в шею. — Знаешь, Граймс, в хуй я не тарахтел такое спасение!
Но Рик уже был не с ним; сама мысль о том, что где-то там, за оградой Александрии Мишонн с остальными рискует жизнью ради него, отрезвила, словно ведро ледяной воды, вылитое на голову.
— Мы должны им помочь. — Он отпихнул Нигана, поднял с пола револьвер, ещё раз проверил барабан, игнорируя разочарованную матерную тираду, в которой Ниган упомянул и ходячих, и примчавшуюся на помощь злоебучую кавалерию, и бесполезных пиздюков — жителей Александрии, и совет, что именно этим трём группам стоило бы сотворить друг с другом вместо того, чтобы портить жизнь двум единственным нормальным мужикам на сотни миль вокруг.
Рик уже открыл дверь, осматривая опустевшее крыльцо и террасу, мысленно он уже был среди друзей, но оглянулся и сказал, даже не пытаясь скрыть широкой улыбки:
— Не убивайся так, всё ещё будет позже.
Рик солгал: позже не было ничего. Сначала и впрямь было слишком много дел, важных и неотложных: помочь отвести стадо подальше от общин, организовать уцелевших во время нашествия жителей восстанавливать разрушенную ограду и постройки, отправить отряд разведчиков, чтобы проверили округу, и прочее, и прочее. Рик приходил домой затемно, сил хватало только на то, чтобы проверить Джуди, которая уже видела свои смешные и разноцветные детские сны, принять душ и рухнуть в кровать, чтобы провалиться в собственные сновидения, в которых не было ничего смешного. Но там был тяжёлый жар, заставляющий задыхаться, и ощущение мягкой щетины, царапающей щёки, и чьи-то жадные губы и руки, и голос, уверенно говорящий:
— Теперь-то ты мой, Рик Граймс!
А ещё там были алые всполохи и бита, увитая колючей проволокой, с которой свисали неопрятные лохмотья мяса, кожи и покрытых кровью волос. Если бы Ниган перестал ждать, пока его позовут, припёр Рика к стене и задал ему с привычной наглой прямотой вопрос: «Что, зассал, Граймс?» — Рику бы ничего не оставалось, кроме как согласиться, потому что да, зассал. Понимал, что если сделает сейчас шаг навстречу, то ни он, ни его жизнь прежними уже не станут, а стабильность и подобие покоя в их новом мире дорогого стоили. Потому-то Рик так и цеплялся за дела, такие важные и неотложные, словно бы не замечая Нигана, который всегда был рядом, шумный, насмешливый и пугающий. Если Ниган и заметил, что его избегают, вида не подал, только шутки стали злее, а улыбка всё больше походила на оскал, так что народ в Александрии от него по-прежнему шарахался в испуге.